Кольта продолжает анализ нашумевшего сериала HBO «Чернобыль», начатый текстом Зинаиды Пронченко.
Сериал HBO «Чернобыль» в России неожиданно стал катализатором мощного национального интереса к катастрофе, случившейся тому назад тридцать лет и три года. Вдруг сограждане заволновались: а что же тогда произошло на самом деле? Впрочем, детали и подробности по-прежнему не столь интересны, главное — эмоциональная включенность. Тем более что история взорвавшегося реактора в сериале показана с мелодраматичностью предперестроечных советских произведений типа «Диктатуры совести», «Премии», «Мы, нижеподписавшиеся». Если кто помнит, то к середине 80-х стало популярным в кино и театре рассказывать о честных людях, выступавших наперекор сложившейся системе вранья. Народ, уставший от несмыкания реальности и ее презентации в официальном пространстве, охотно сочувствовал героям, восстававшим против лицемерия.
Сериал, снятый о середине 80-х, странным образом наследует эту вроде бы давно устаревшую эстетику, и она отлично срабатывает. В «Чернобыле» с фактической стороны нет ничего, чего бы советские люди не знали, — документальные фильмы, книги (в том числе «Чернобыльская молитва» Алексиевич, на которую как на источник ссылаются авторы сериала) очень многое рассказали, показали, исследовали. Снят и прекрасный, тонкий фильм Александра Миндадзе «В субботу». Но потребовался сериал с его грубыми, по меркам авторского искусства, методами, чтобы тема внезапно оказалась актуальной, а люди стали спрашивать: почему не мы, почему не у нас это снято?
© HBO
Почему не у нас, как раз понятно — мы, видимо, только готовимся к возможности посмотреть на собственную историю со стороны. Сериал так сильно подействовал на нас, российских зрителей, именно потому, что его сняли американцы — и сняли со своих позиций. Он ведь, в сущности, не совсем про Чернобыль: он про две картины мира, две мифологии. Главный герой фильма Валерий Легасов — герой типично американский. Это значит — человек, уверенный в собственной ответственности. Ловец во ржи. Тот, кто не должен отступить, согнуться перед обстоятельствами. Посомневаться — да. Но не отступить. Он — фронт, он — рубеж, он — первопроходец, он верит в индивидуальный договор с Богом, в правду, в истину, в ее объективность и преимущество перед ложью. Шоураннер проекта и его единственный сценарист Крейг Мазин тоже в это верит. Вера в то, что каждый человек имеет право на свободу воли и может выбрать, встать ему на путь добра или зла, — догма реформаторов (я сейчас не про либеральную экономику, а про Реформацию, Лютера, Кальвина, протестантов и главный американский гуманистический миф об одиноком человеке, завоевавшем с кольтом и кайлом Новый Свет).
Мы в это не верим. Мы — те, кто впитал с молоком Родины-матери иной культурный миф. Где человек — ничто, если он не часть чего-то большего. Страны, партии, группировки, команды, стаи. Сам по себе, индивидуально, он — червь и прах. Выделившийся из строя — заблуждающийся индивидуалист, трус, позер или хвастун. Но стоит ему признать правоту большинства, встать рядом с народом, как силы его возрастают втрое, вдесятеро. Только вместе, в кулаке, в горсти, в снопе мы одолеем врага — естественно, внешнего, чужого.
© HBO
Был ли настоящий Легасов тем самым адвокатом Аттикусом Финчем из «Убить пересмешника», то есть героем-одиночкой, каким он предстает в сериале? Конечно, нет: он был человеком системы, советским ученым, то есть знал, что почем. Логика сюжета потребовала изменить его характер, как и многое в последовательности событий. Авторы сериала выбрали те, которые сочли наиболее соответствующими своему замыслу. А в их замысле уж точно не было цели познакомить россиян с их давней историей. Сериал вообще снимали не для нас, как ни обидно; снимали его для своих, чтобы напомнить самим себе в мире постправды о том, что истина есть и за нее стоит умереть.
Поэтому при всей документальной точности деталей историю, которую рассказывает сериал, нельзя считать подлинной историей Чернобыля. Это художественный вымысел, столь же далекий от реальности, как и мир «Игры престолов», просто его создатели хотели сделать его убедительным и для этого честно изучили ткани, мебель, телефоны, архитектуру и автомобили. А обращение «товарищ» взяли, потому что они — американцы и привыкли обращаться друг к другу по фамилии («мистер такой-то»), а мы не обращаемся к человеку по фамилии при личном контакте. А выговаривать «Борис Евдокимович» по-английски невозможно.
© HBO
С самого начала события выстраиваются так, чтобы произвести на нас впечатление. Будь это авторское кино, в котором «все сложно», такая прямолинейность, как обещание Щербины выкинуть Легасова из самолета, если он не расскажет, как устроена ядерная реакция, была бы непозволительна, но это сериал, поэтому «грубые методы» уместны.
В пятой серии историческая реальность и художественный вымысел расходятся полностью. Не выступал Легасов на суде (об этом не было и быть не могло никакой речи), никаких присяжных (только народные заседатели), никакого общественного мнения. И задержания не было. А что было? Выступление перед МАГАТЭ в августе 1986 года, подробный доклад — пять часов — про то, из-за чего случилась авария. Доклад был согласован с председателем Совета министров СССР Николаем Рыжковым, на выступления которого о системных просчетах в строительстве и эксплуатации реакторов этого типа Легасов и опирался. После этого доклада Легасов получил мировую известность, огромный взрыв сочувствия вызвало честное признание ошибок в эксплуатации, академик Александров назвал его своим преемником. Но руководством Минсредмаша (головного министерства для Курчатовского института и всей атомной отрасли) это выступление не было санкционировано, и у министерства была своя, иная, версия случившегося. Однако межотраслевая борьба вряд ли может быть сюжетом для сериала. Так же как и самоубийство академика Легасова из-за депрессии, из страха перед тяжелым и неизбежным угасанием от последствий облучения. Поэтому в сериале герой записывает свои заметки на диктофон, заворачивает кассеты в газету и на глазах у топтунов прячет сверток во дворе. А потом уже надевает на себя петлю, не забыв оставить кошке еду и воду на несколько дней. (Наличия диктофонных расшифровок, впрочем, никто не отрицает, они известны, их можно прочесть.)
© HBO
Любой сериал — конечно, манипуляция, иначе его и смотреть никто не будет. Но выстроить прямое и сильное воздействие очень непросто, это задача трудная. Авторам «Чернобыля» это удалось не только потому, что они — профессионалы и умеют, но и потому, что фильм касается двух важных и актуальных сегодня проблем: информационной прозрачности и экологической безопасности. Радиация, у которой нет ни вкуса, ни запаха, которая убивает медленно и незаметно, — это мощная метафора для общечеловеческого страха, связанного далеко не только с атомными реакторами: это и страх перед ГМО, и страх перед истощением почвы, искусственными добавками, фармацевтическими лобби и прочими вещами, делающими наше будущее опасным. Вторая проблема — двусмысленность любой информации, подозрения во лжи, недоверие к экспертам и политикам, отсутствие критериев истины, постоянное искажение реальности в СМИ.
Мы боимся, страх делает нас тревожными, мы ищем поддержки. Но люди по-разному спасаются от страха. Одни опираются на человеческую доблесть, веря в то, что только истина делает всех свободными. Другие сбиваются в стаи, спасаясь в ведомственном, коллективном, родовом убежище, среди своих, организуя круговую оборону. Именно поэтому в американском сериале «Чернобыль» герой борется с собой, своим неверием в силу правды. А вот в будущем российском, который снимает НТВ, если верить анонсам, герои будут искать врага, вредителя, диверсанта.
Источник: